Художник Ю. К. Люкшин Клюев Н. А. Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы / Предисловие Н. Н. Скатова, вступительная статья А. И. Михайлова; составление
Скачать 8.12 Mb.
|
| В ручьях целительных омоем». На зов пошли: Чума, Увечье, Убийство, Голод и Разврат, С лица — вампиры, по наречью — В глухом ущелье водопад. За ними следом Страх тлетворный С дырявой Бедностью пошли, — И облетел ваш сад узорный, Ручьи отравой потекли. За пришлецами напоследок Идем неведомые Мы, — Наш аромат смолист и едок, Мы освежительней зимы. Вскормили нас ущелий недра, Вспоил дождями небосклон, Мы — валуны, седые кедры, Лесных ключей и сосен звон. <1911> 87 Отгул колоколов то полновесно-четкий, То дробно-золотой, колдует и пьянит. Кто этот, в стороне, величественно-кроткий, В одежде пришлеца, отверженным стоит? Его встречаю я во храме, на проселке, По виду нищего, в лохмотьях и в пыли, Дивясь на язвы рук, на жесткие иголки, Что светлое чело короной оплели. Ужели это Он? О сердце, бейся тише! Твой трепетный восторг гордынею рожден; По ком томишься ты, Тот в полумраке ниши, Поруганный мертвец, ко древу пригвожден. Бесчувственному чужд Пришелец величавый, Служитель перед Ним тимьяна не курит, И кутаясь во мглу, как исполин костлявый, С дыханьем льдистым смерть Его очей бежит. <1911> 88—89. Александру Блоку 1 Верить ли песням твоим — Птицам морского рассвета, — Будто туманом глухим Водная зыбь не одета? Вышли из хижины мы, Смотрим в морозные дали: Души метели и тьмы Взморье снегами сковали. Тщетно тоскующий взгляд Скал испытует граниты,— В них лишь родимый фрегат Грудью зияет разбитой. Долго ль обветренный флаг Будет трепаться так жалко?.. Есть у нас зимний очаг, Матери мерная прялка. В снежности синих ночей Будем под прялки жужжанье Слушать пролет журавлей, Моря глухое дыханье. Радость незримо придет, И над вечерними нами Тонкой рукою зажжет Зорь незакатное пламя. <1910> 2 Я болен сладостным недугом — Осенней, рдяною тоской. Нерасторжимым полукругом Сомкнулось небо надо мной. Она везде, неуловима, Трепещет, дышит и живет: В рыбачьей песне, в свитках дыма, В жужжанье ос и блеске вод. В шуршанье трав — ее походка, В нагорном эхо — всплески рук, И казематная решетка — Лишь символ смерти и разлук. Ее ли косы смоляные, Как ветер смех, мгновенный взгляд... О, кто Ты: Женщина? Россия? В годину черную собрат! Поведай: тайное сомненье Какою казнью искупить, Чтоб на единое мгновенье Твой лик прекрасный уловить? <1911> 90 Ты не плачь, не крушись, Сердца робость избудь И отбыть не страшись В предуказанный путь. Чем ущербней зима К мигу солнечных встреч, Тем угрюмей тюрьма Будет сказку стеречь. И в весенний прилет По тебе лишь одной У острожных ворот Загрустит часовой. 91 На песню, на сказку рассудок молчит, Но сердцу так странно правдиво, — И плачет оно, непонятно грустит, О чем? — знают ветры да ивы. О том ли, что юность бесследно прошла, Что поле заплаканно-нище? Вон серые избы родного села, Луга, перелески, кладбище. Вглядись в листопадную странничью даль, В болот и оврагов пологость, И сердцу-дитяти утешной едва ль Почуется правды суровость. Потянет к загадке, свирельной мечте, Вздохнуть, улыбнуться украдкой Задумчиво-нежной небес высоте И ивам, лепечущим сладко. Примнится чертогом — покров шалаша, Колдуньей лесной — незабудка, И горько в себе посмеется душа Над правдой слепого рассудка. <1911> 92 Весна отсняла... Как сладостно больно, Душой отрезвяся, любовь схоронить. Ковыльное поле дремуче-раздольно, И рдяна заката огнистая нить. И серые избы с часовней убогой, Понурые ели, бурьяны и льны Суровым безвестьем, печалию строгой — «Навеки», «Прощаю» — как сердце, полны. О матерь-отчизна, какими тропами Бездольному сыну укажешь пойти: Разбойную ль удаль померять с врагами, Иль робкой былинкой кивать при пути? Былинка поблекнет, и удаль обманет, Умчится, как буря, надежды губя, — Пусть ветром нагорным душа моя станет Пророческой сказкой баюкать тебя. Баюкать безмолвье и бури лелеять, В степи непогожей шуметь ковылем, На спящие села прохладою веять И в окна стучаться дозорным крылом. <1911> 93 Спят косогор и река Призраком сизо-туманным. Вот принесло мотылька Ночи дыханьем медвяным. Шолом избы, как челнок, В заводи смерти глядится... Ангелом стал мотылек С райскою ветвью в деснице. Слышу бесплотную весть — Голос чарующе властный: «Был ты и будешь, и есть — Смерти вовек непричастный». 94 Косогоры, низины, болота, Над болотами ржавая марь. Осыпается рощ позолота, В бледном воздухе ладана гарь. На прогалине теплятся свечи, Озаряя узорчатый гроб, Бездыханные девичьи плечи И молитвенный, с венчиком, лоб. Осень — с бледным челом инокиня — Над покойницей правит обряд. Даль мутна, речка призрачно синя, В роще дятлы зловеще стучат. 1911? 95 Ржавым снегом-листопадом Пруд и домик замело. Под луны волшебным взглядом Ты — как белое крыло. Там, за садом, мир огромный, В дымных тучах небосклон; Здесь серебряные клены, Чародейный, лунный сон. По кустам досель кочуя, Тень балкон заволокла. Ветер с моря. Бурю чуя, Крепнут белые крыла. 96 Мне сказали, что ты умерла Заодно с золотым листопадом И теперь, лучезарно светла, Правишь горним, неведомым градом. Я нездешним забыться готов, Ты всегда баснословной казалась И багрянцем осенних листов Не однажды со мной любовалась. Говорят, что не стало тебя, Но любви иссякаемы ль струи: Разве зори — не ласка твоя, И лучи — не твои поцелуи? 1911? 97. Братская песня Поручил ключи от ада Нам Вселюбящий стеречь, Наша крепость и ограда — Заревой, палящий меч. Град наш тернием украшен, Без кумирен и палат, На твердынях светлых башен Братья-воины стоят. Их откинуты забрала, Адамант — стожарный щит, И ни ад, ни смерти жало Духоборцев не страшит. Кто придет в нетленный город, Для вражды неуязвим, Всяк собрат нам — стар и молод, Земле дел и пилигрим. Ада пламенные своды Разомкнуть дано лишь нам, Человеческие роды Повести к живым рекам. Наши битвенные гимны Буреветрами звучат... Звякнул ключ гостеприимный У предвечных светлых врат. <1911, 1918> 98. Песнь похода Братья-воины, дерзайте Встречу вражеским полкам! Пеплом кос не посыпайте, Жены, матери, по нам. Наши груди — гор уступы, Адаманты — рамена. Под смоковничные купы Соберутся племена. Росы горние увлажат Дня палящие лучи, Братья раны перевяжут — Среброкрылые врачи... В светлом лагере победы, Как рассветный ветер гор, Сокрушившего все беды, Воспоет небесный хор, — Херувимы, серафимы... И, как с другом дорогим, Жизни Царь Дориносимый Вечерять воссядет с ним, Винограда вкусит гроздий, Для сыновних видим глаз... Чем смертельней терн и гвозди, Тем победы ближе час... Дух животными крылами Прикоснется к мертвецам, И завеса в пышном храме Раздерется пополам... Избежав могильной клети, Сопричастники живым, Мы убийц своих приветим Целованием святым: И враги, дрожа, тоскуя, К нам на груди припадут... Аллилуйя, аллилуйя! Камни гор возопиют. <1912> 99. Усладный стих Под ивушкой зеленой, На муравчатом подножье травном, Где ветер-братик нас в уста целует, Где соловушко-свирель поет-жалкует, Соберемся-ка мы, други-братолюбцы, Тихомудрой, тесною семейкой, Всяк с своей душевною жилейкой. Мы вспоем-ка, друженьки, взыграем, Глядючи друг другу в очи возрыдаем Что ль о той приземной доле тесной, Об украшенной обители небесной, Где мы в Свете Неприступном пребывали, Хлеб животный, воду райскую вкушали, Были общники Всещедрой Силы, Громогласны, световидны, шестикрылы... Серафимами тогда мы прозывались, Молоньею твари трепетной казались... Откликались бурей-молвью громной, Опоясаны броней нерукотворной. Да еще мы, братики, воспомним, Дух утробу брашном сладостным накормим, Как мы, духи, человечью плоть прияли, Сетовязами, ловцами в мире стали, Как рыбачили в водах Геннисарета: Где Ты, — Альфа и Омега, Отче Света?.. Свет явился, рек нам: «Мир вам, други!» Мы оставили мережи и лачуги И пошли вослед Любови-Света, Воссиявшего земле от Назарета. Рек нам Свете: «С вами Я вовеки! Обагрятся кровью вашей реки, Плотью вашей будут звери сыты, Но в уме вы Отчем не забыты». Мы восплещем, други, возликуем, Заодно с соловкой пожалкуем. С вешней ивой росно прослезимся, В серафимский зрак преобразимся: Наши лица заряницы краше, Молоньи лучистей ризы наши, За спиной шесть крылий легковейных, На кудрях венец из звезд вечерних! Мы восплещем зарными крылами Над кручинными всерусскими полями, Вдунем в борозды заплаканные нови Дух живой всепобеждающей любови, — И в награду, друженьки, за это Вознесут нас крылья в лоно Света. <1912> 100 Он придет! Он придет! И содрбгнутся горы Звездоперстой стопы огневого царя, Как под ветром осока, преклбнятся боры, Степь расстелет ковры, ароматы куря. Он воссядет под елью, как море, гремучей, На слепящий престол, в нестерпимых лучах, Притекут к нему звери пучиной рыкучей, И сойдутся народы с тоскою в очах. Он затопчет, как сор, вероломства законы, Духом уст поразит исполинов-бойцов, Даст державу простым и презренным короны, Чтобы царством владели во веки веков. Мы с тобою, сестра, боязливы и нищи, Будем в море людском сиротами стоять: Ты печальна, как ивы родного кладбища, И на мне не изглажена смерти печать. Содрогаясь, мы внемлем Судьи приговору: «Истребися, воскресни, восстань и живи!» Кто-то шепчет тебе: «К бурь и молний собору Вы причислены оба — за подвиг любви». И пойму я, что минуло царство могилы, Что за гробом припал я к живому ключу... Воспаришь ты к созвездьям орлом буйнокрылым, Молоньей просияв, я вослед полечу. <1912> 101 Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор, Из-за быстрых рек, из-за дальних гор, Чтоб у ног твоих, витязь-схимнище, Подышать лесной древней силищей. Ты прости, отец, сына нищего, Песню-золото расточившего, Не кудрявичем под гуслярный звон В зелен терем твой постучался он. Богатырь душой, певник розмыслом, Подружился я с древним обликом, Променял парчу на сермяжину, Кудри-вихори на плешь-лысину. Поклонюсь тебе, государь, душой — Укажи тропу в зелен терем свой! Там, двенадцать в ряд, братовья сидят — Самоцветней зорь боевой наряд... Расскажу я им, баснослов-баян, Что в родных степях поредел туман, Что сокрылися гады, филины, Супротивники пересилены, Что крещеный люд на завалинах, Словно вешний цвет на прогалинах... Ах, не в руку сон! Седовласый бор Чуда-терема сторожит затвор: На седых щеках слезовая смоль, Меж бровей-трущоб вещей думы боль. <1912> 102 О, поспешите, братья, к нам, В наш чудный храм, где зори — свечи, Где предалтарный фимиам — Туманы дремлющих поречий! Спешите к нам, пока роса Поит возжаждавшие травы И в заревые пояса Одеты дымные дубравы, Служить Заутреню любви, Вкусить кровей, живого хлеба... Кто жив, души не очерстви Для горних труб и зова неба! В передрассветный тайный час, Под заревыми куполами, Как летний дождь, сойдет на нас Всёомывающее пламя. Продлится миг, как долгий век, Взойдут неведомые светы... У лучезарных райских рек Сойдемся мы, в виссон одеты. Доверясь радужным ладьям, Мы поплывем, минуя мысы... О, поспешите, братья, к нам В нетленный сад, под кипарисы! <1912> 103. Полунощница (Зачало. Возглас первый) Всенощные свечи затеплены, Златотканные подножья разостланы, Воскурен ладан невидимый, Всколыбнулося било вселенское, Взвеяли гласы серафимские; Собирайтесь-ка, други, в Церковь Божию, Пречудную, пресвятейшую! Собираючись, други, поразмыслите, На себя поглядите оком мысленным, Не таится ли в ком слово бренное, Не запачканы ль где ризы чистые, Легковейны ль крыла светозарные? Коль уста — труба, ризы — облако, Крылья — вихори поднебесные, То стекайтесь в Храм все без боязни! (Лик голосов) Растворитеся врата Пламенного храма, Мы — глашатаи Христа, Первенцы Адама. Человечий бренный род Согрешил в Адаме, — Мы омыты вместо вод Крестными кровями. Нам дарована Звезда, Ключ от адской бездны, Мы порвали навсегда Смерти плен железный. Вышли в райские луга, Под живые крины, Где не чуется Врага И земной кручины, Где смотреть Христу в глаза — Наш блаженный жребий, Серафимы — образа, Свечи — зори в небе. (Коней,. Возглас второй) Наша нива — тверди круг, Колосится звездной рожью, И лежит вселенский круг У Господнего подножья. Уж отточены серпы Для новины лучезарной, Скоро свяжется в снопы Колос дремлюще-янтарный! (Лик голосов) Аминь! <1912> 104. Песня про судьбу Из-за леса лесу темного, Из-за садика зеленого Не ясен сокол вылётывал,— Добрый молодец выезживал. По одёже — он купецкий сын, По обличью — парень-пахотник. Он подъехал во чистом поле Ко ракитовому кустику, С корня сламывал три прутика, Повыстругивал три жеребья. Он слезал с коня пеганого, Становился на прогалине, Черной земи низко кланяясь: «Ты ответствуй, мать-сыра земля, С волчняком-травой, с дубровою, Мне какой, заочно суженый, Изо трех повыбрать жеребий? Первый жеребий — быть лапотником, Тихомудрым черным пахарем, Средний — духом ожелезиться, Стать фабричным горемыкою, Третий — рай высокий, мысленный Добру молодцу дарующий, Там река течет животная, Веют воз духи безбольные, Младость резвая не старится, Не седеют кудри-вихори». <1912> 105 Прохожу ночной деревней, В темных избах нет огня, Явью сказочною, древней Потянуло на меня. В настоящем разуверясь, Стародавних полон сил, Распахнул я лихо ферязь, Шапку-соболь заломил. Свистнул, хлопнул у дороги В удалецкую ладонь, И, как вихорь, звонконогий Подо мною взвился конь. Прискакал. Дубровым зверем Конь храпит, копытом бьет, — Предо мной узорный терем, Нет дозора у ворот. Привязал гнедого к тыну; Будет лихо али прок, Пояс шелковый закину На точеный шеломок. Скрипнет крашеная ставня... «Что, разлапушка,— не спишь? Неспроста повесу-парня Знают Кама и Иртыш! Наши хаживали струги До Хвалынщины подчас, — Не иссякнут у подруги Бирюза и канифас...» Прояснилися избенки, Речка в утреннем дыму. Гусли-морок, всхлипнув звонко, Искрой канули во тьму. Но в душе, как хмель, струится Вещих звуков серебро — Отлетевшей жаро-птицы Самоцветное перо. <1912> |
Похожие:
 | Я71 Безмолвное эхо: стихотворения и поэма [Текст]. / Насрудин Ярычев; составление и вступительная статья д-ра филол наук, проф. С.... |  | Ш 72 Сочинения. В 2-х т. Т. Повести и рассказы/Вступ статья, сост., подгот текста и коммент. О. Михайлова. М.: Худож лит., 1989.... |
| Есенин, С. О русь, взмахни крылами: Стихотворения, поэмы / С. Есенин. М. Альпари, 1995. 653с | | Погодой год припоминается” состав и вступительная статья Б. Ховратовича. Красноярск. Книжное издательство, 1992 205 с |
| Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы (основное собрание) Этот файл часть электронного собрания сочинений И. Бродского | | У истоков стоит провозвестник восточного Предвозрождения,"Адам поэтов" Рудаки. Вот один из характерных фрагментов его творчества |
| Великий национальный поэт пламенный патриот, воспитатель своего народа в духе гуманизма и безграничной веры в лучшее будущее на нашей... | | Великий национальный поэт пламенный патриот, воспитатель своего народа в духе гуманизма и безграничной веры в лучшее будущее на нашей... |
| Стихи 1,1-18. Вступительная речь двенадцати учеников, Иисуса Христа, бывших с Ним от начала | | Дизайн книги А. Пшпенко Составление, перевод, предисловие и комментарии А. К. Шапошникова Поэтические переводы И. Евсы |